Россказы, написанные в смутнаэ время

Чото посмотрел на "Тараканские истории" Копронойза и вспомнил, что у меня на старом форуме остались опубликованные рассказики, надо думаю, перенести сюда, пока там не накрылось всё медным тазомъ.

Рассказы были написаны уже более как почти 20 лет назад (пиздец), в середине девяностых, в последний год обучения на художественном отделении нашего заведения, плюс-минус. Всё (почти всё) по трезвой дыне, есичо.


Невыносимо грустная сказка о Китаптаре.
Жил-был Асисяй. Но на самом деле его звали Абырвалгом. Мама его в детстве так назвала, так что никакой его вины здесь нет. Но ему не нравилось его имя, и он просил всех звать его Китаптаром. Но никто не понимал этого слова, так что звали его просто Дэу-Электрониксом. Но ему постоянно слышалось, что его зовут Мана- Маной, и всегда обижался. А все видели, что он обижается и смеялись над ним и прозвали его Крюгером даже за это. А он обижался еще больше. И настолько ему было все это обидно, что он всегда спрашивал себя: "Ну почему им неохота звать меня хотя бы Китаптаром?"
И однажды он не выдержал, пошел в зоопарк, бросился в бассейн с крокодилами и плавал там, пока его не сожрали.
Вот такая получилась поучительная история. Будь собой, урод убогий.
Конец.

Баллада о голубом дедушке.
Жил да был отец. Но у него вообще, я бы сказал даже, абсолютно, то есть совсем не было детей. Зато была бабушка. Но вот в чем загвоздка - она была девственницей. Такой вот у нее был дедушка, вернее муж. Хотя он не виноват. Он был просто голубой. И его вообще не интересовали женщины. "А почему?" - спросите вы. Да потому что он никогда их и не видел-то.
"А почему?" - опять спросите вы. Да потому что они от него прятались. "А почему?" - опять же спросите вы. Да потому что они его боялись - настолько он был голубой. "А почему?" - снова спросите вы. Знаете что, пошли бы вы на хер со своими вопросами.
Все, бля, конец.

Философская притча.
Жил-был философ. Но еще при родах ему щипцами случайно продолбили череп и сильно повредили мозг, поэтому ему совершенно нечем было думать. Хотя неплохой был бы наверно философ.
Конец. (сказку о враче ищите дальше).

Страшная сказка про патологоанатома. Паштишта триллер.
Жил-был патологоанатом. Но он страшно боялся трупов и всегда их избегал. По ночам ему всегда снились кошмары: горы трупов, моря крови, разложившаяся плоть и мертвецы, одни мертвецы вокруг. Он не мог переносить вида и запаха крови. Он не любил кладбищ. На похороны он никогда не приходил. Когда вся семья садилась смотреть фильм ужасов, он уходил из дома в лес и там громко орал. И звали его как-то неприятно Труп Скелетович Мертвецов, поэтому у него был псевдоним - Прелесть Жизнерадостнов. Так и прожил он всю жизнь в страхе, пока сам не сделался мертвец.
Конец.

Политически-истроический триптих, написанный в смутное время.
Первая часть. "Матушки-обознатушки"
- Я - Ленин! торжественно заявил Дзержинский.
- Не может быть, Феликс Эдмундович. - резонно заметил Владимир Ильич, не отрывая глаз от последнего номера "Плэйбоя". - Бросьте вы это.
- Ладно. - тяжело вздохнул Феликс и продолжал учиться завязывать шнурки.
А на дворе был холодный осенний вечер. Снег тяжелыми хлопьями покрывал только что распустившиеся почки, а горячее июльское солнце только начинало свой ежедневный обход.

Вторая часть. "Игра по крупному".
- Я - Ленин! - осенило вдруг Дзержинского.
- Да нет же, вам померещилось. - ласково поставил на место соратника Ильич, хитро прищурившись, но не отрывая глаз от экрана видеомагнитофона, по которому в который раз крутился новейший порнографический хит. - Ленин - это я.
- Да? Ну, может быть, может быть... - попытался было задуматься Феликс, но это ему быстро надоело, и он, свернувший калачиком, уснул на лавке, мирно засопев и по-детски засунув в рот палец . Ноги. Ильича.
А в это время за стеной стоял и подслушивал их разговор Бонч-Бруевич. Услышав последнюю фразу Ильича, он вдруг нервно забормотал: "Ну, конечно, конечно померещилось..."
И тут его словно током ударило:
- Двух Ленинов быть не может и быть не должно.
И, приставив к виску свой верный Браунинг, смело нажал на курок. Пуля с яростью впилась в дряблую височную плоть, и, продробив кость, погрузилась в трухлявые мозги.
Нет, он не считал Дзержинского Лениным. К счастью. Но к своему. Он всю свою жизнь был убежден, что никто иной, как он сам и является Лениным. А тут оказалось, что вся его жизнь была сплошной обман, неудачная шутка судьбы. Какой удар!

Третья часть. "Полет навигатора".
Феликс Эдмундович стоял на краю карниза восемьсот тридцать четвертого этажа и задумчиво разглядывал, как дряхлый старый таракан медленно и спотыкаясь на каждом шагу ползет по нестриженому и грязному ногтю безымянного пальца его левой ноги. Великий чекист терпеливо переждал, когда насекомое слезет с его пальца, посмотрел на небо, на секунду закрыл глаза, вдохнул как можно больше воздуха и....... ринулся вперед с диким нечеловеческим воплем:
- Я - Ленин!
Владимир Ильич стоял внизу и распространял агитационные листовки. Вдруг он услышал крик, и подняв голову, увидел резко взметнувшуюся в небо из окна их конспиративной квартиры фигурку. "Опять двадцать пять!" - подумал он, но вслух ничего не сказал. Тело Дзержинского же в это время все быстрее и быстрее приближалось к земле.
Ленин дорожил Дзержинским, своим соратником, но его смущали некоторые неприятные моменты, появившиеся в последнее время в поведении его друга. Ильич задумчиво наблюдал за полетом великого чекиста, как вдруг его прорвало, и, вскрикнув "А пес ним!", пошел прочь. Дзержинский, видя как вождь уходит и понимая, что его действия никак не трогают вождя мирового пролетариата передумал разбиваться, и благополучно приземлившись на ноги, отряхнулся, затем оглянулся по сторонам и грустно побрел в сторону ближайшего пивного ларька - Жигулевское пиво было его слабостью.

Песня в прозе про Васю.
- Ай-ай-ай! - сказал Вася и перерезал себе вены острой бритвой. Пока вся кровь не вытекла, Вася быстро просунул голову в петлю, выбил из-под ног табуретку, затем взял пистолет, приставил к виску дуло и выстрелил. Никто из соседей не обратил внимание на звуки, доносящиеся из Васиного дома. Они очнулись только тогда, когда из васиной квартиры повалил густой черный дым. Они стучали в его дверь, попытались выбить дверь, но Вася прочно забаррикадировался. Когда пришли пожарники, дом полностью сгорел, и, естественно, никто не смог понять, что же здесь произошло.
Конец.

Cказание о Ленине.
Жил-был Дзержинский. Один раз он пошел к Бонч-Бруевичу и пнул его ногой в живот. Бонч-Бруевич умер. Его похоронили в кремлевской стене. На следующее утро после похорон пришел Дзержинский, попытался поджечь стену, не смог и убежал. Какой то мерзкий был мужик, этот Дзержинский, да? Не буду я о нем лучше писать.
Конец.

Еще одна сказка о Ленине. Вернее о сыче. Но с намеком на Ленина.
- А платить-то кто будет? - спросил сыч у слона, который только что прискакал и еще ничего не знал, ибо ничего и не надо было знать, потому что, ничего и не было. Слон ничего не сказал, повернулся и случайно задавил ногой сыча. Он услышал его предсмертный крик, увидел раздавленного сыча, затянул вокруг шеи хобот и со всей дури его сдавил. В глазах потемнело., дышать стало трудно и он умер.
- Так тебе и надо, дурак. - сказал сыч, который притворился всего лишь в раздавленного. Это у него шутки такие, поняли?
Конец.

Величайшая эпическая драма о современных нравах на селе, в деревнях, городах, как мелких, так и больших, изложенная в сложнейшей стихотворной форме, название которой (формы, я имею ввиду) не скажет читателю ровным счетом ничего. Итак, произведение носит название простое, но емкое "Увы".
Жил был козел.
И был он козел.
Конец.

Быль об афроамериканце.
Жил-был негр. Очень черный причем, что в принципе, не удивительно, если принять во внимание его негроидную расу и африканское происхождение. Ну, не виновен он в этом, скажем прямо. Но дело тут не в этом. Он носил пиджак, ходил на работу, ел тушенку и пил водку, запивая квасом. Порой матюгнуться мог. Ну, чем не человек?
Конец.

Притча поучительная про судью.
Жил был судья. Девизом всей его жизни был "не судите и не судимы будете. Представляете, как ему было херово каждый день просыпаться с этой чудовищной мыслью? То-то же.
Конец.

Еще одна притча поучительная, но уже про ученика.
Жил-был ученик. Ох, и не любил же он учится! И настолько не любил он учиться, что когда он услышал фразу "Век живи, век учись", он пришел домой и хотел было повеситься, но поскольку он никогда и ни чему не учился и, соответственно, ничего не умел, что он даже повеситься не смог - ведь это тоже уметь надо. Так и прожил ученик всю жизнь неучем, ничего в своей жизни так и не сделав. Даже умереть нормально не смог и прожил аж тыщу лет в полной бездеятельности, пока его шальная пуля-дура не убила.
Конец.

И еще одна притча поучительная, но про художника.
Жил-бэл художник один. Но он абсолютно не умел рисовать. Зато умел бурить. Но он же не был бурильщиком, он был художником. Вот такие дела, вот такие коллизии.
Конец.

Идиот.
Жил-был идиот. А с виду, вроде бы, нормальный человек. Вот и пойди, попробуй, разберись, кто из вас нормальный, а кто идиот.
Конец.

Золотые руки.
Жил-был мужик-работяга. И все про него говорили "золотые руки". Но был он на самом деле большим лентяем, неучем и безответственным забулдыгой - он ничего никогда не умел и ничего не делал. Знай себе, лежит - не шелохнется. Так что не надо по чем зря вешать на кого ни попадя ярлыки! А то все заладили, "золотые руки", "золотые руки", понимаешь.
Конец.

Мелодраматическая комедия про любовь.
Жила-была гадина. И что интересно, она была очень гадкая. И все ее ненавидели. А гадина не понимала, почему. А ей все говорили "Ну ты посмотри на себя - ты же такая гадкая, ну как же тебя любить-то?". А гадине было очень обидно и постепенно она становилась все гаже и гаже, пока не стала такой гадкой, что даже самой противно стало и, в конце концов, она покончила с собой самым отвратительнейшим образом. А вот мне интересно,, кто из вас сможет поклястся, что он не гаже этой несчастной гадины? Во... Так что не обольщайтесь насчет себя.

Еще одна притча об хирурге.
Жил-был хирург. И вот что интересно - он очень любил делать разные сложные операции, хоть и не шибко умел.
Бывало, даже понятие не имеет, какую операцию и на что делать надо, все равно -скальпель в руки - и пошел. Иногда даже от насморка операции делал. И от занозы тоже, от головокружения. Но его коньком были операции от переутомления. Он очень увлекался, когда делал операции, забывая обо всем. Бывало, делает операцию уже часов двадцать, стоит весь в крови, пациент давно не дышит, а он, красный весь, брызгая слюной и тяжело дыша, глаза на выкате, все орет: "Щипцы! Зажим! Скальпель! Пинцет! Вата!" (любил он эти слова), чем очень пугал ассистентов.
Конец.

Актерская байка.
Жил-был актер. Но он как-то играл не особо, да и не любил он это дело. Бывало, встанет на сцену, и стоит, ничего сыграть не может. Вот такие актеры потешные люди. У них всегда какие-нибудь истории веселые. Люблю я байки актерские. Сам вот, пишу иногда их.
Конец.

Политический триллер "Хер вам всем"
В рязанской области, в селе Выпердохово, в полусгнившем сарае, по колено во мху и воде, в задрипанных лохмотьях, куря махорку, в растоптанных и тыщу раз залатанных лаптях, в непробиваемой шапке-ушанке из прибитого лет восемьдесят пять, семь месяцев и три дня назад животного, именуемого собакой, а точнее, сукой по кличке не помню точно какой, не едя ничего, кроме своих ногтей и выпивая по пять литров самогона, приносимого бабкой Агриппиной, жил президент Соединенных Штатов Америки Уильям Клинтон. А может, это был не он? Кто его знает…
Конец.

Короткий эпизод из жизни Муравьедов.
- Вперед! Я сказал, вперед! - орал во всю глотку Авдей Монасипов, стоя на рельсах и направляя стрелу с ядовитым наконечником прямо в единственный глаз сошедшему накануне с ума пьяному машинисту супертяжелого поезда, несущегося со скоростью 560 км/час и находящегося уже почти в метре от Авдея - героя шумерского эпоса.
Конец.

Сказ про Ивана.
Вышел раз Иван из дому и побрел в сторону дремучего лесу. А была суровая зимняя ночь с метелью, и мороз еще был минус сорок. И не то, чтобы ему нужно было чего в том лесу. Так, знаете ли, настроение было у него хреновое. И вот, забрел Иван в лес далеко-далеко, побродил-побродил Иван по лесу, да видит - заблудился. И туда ходил, и сюда ходил, - нет выхода нигде. Ну, думает Иван, пропал я здесь. И вправду - мороз жуткий был шибко, да замерз Иван, да шибко замерз. Окоченел совсем Иван. Да и помер, околев. Цельный месяц искали его всей деревней повсюду. Так и не нашли Ивана. А на дворе уж - весна. Все растаяло, зацвело. А трупик Ивана все лежит-полеживает в лесу. Вот уж лето. И случился летом пожар в лесу. Пообгорел Иван жутким образом - один пепел остался. А осенью во время ветра шибкого разнесло пепел по земле-матушке и выросли на том месте, где пепел упал, огроменные лопухи. Люди аж диву давались, откуда взялись они только.
Конец.

Оптимистическая сказка. Для особо одаренных.
- Никогда, слышишь! Никогда! - прохрипел Кощей Бессмертный и умер.
Конец.

Откуда есть пошел СПИД.
Иван да Марья поженились, наконец, спустья двух дней знакомства. А Пахом нет. Пахом вообще никому не нравился, его никто не любил и не хотел с ним дружить. Пахом в итоге запил. Запил жутко. И как-то, когда ему было уже далеко за восемьесяст, так нажрался, что выпал из люльки головой вниз и ударился о подушку, да так сильно, что скончался. На поминках было очень мало народу, почти вся деревня, но произошла давка и погибло очень много людей. А поскольку в этой деревне был колхоз, и почти все жители трудились там, то колхоз остановил работу, хотя уже был давно бездействующим. Жизнь в селе остановилась. Наступил голод. Оставшиеся в живых люди стали выбираться в большие города. А с собой привозиди болезни. Вот откуда пошла эпидемия СПИДа.
Конец.

Преступление и наказание. Роман. Подойдет для эпиграфа к любому произведению.
Жил-был рецидивист. Но он ни разу не сидел в тюрьме. И вообще, он никогда не нарушал закон и был примерным паинькой. Но он же был рецидивист, - поэтому его посадили-таки снова в тюрягу.
Там он не освоился, ему было неуютно среди этих неопрятных, грубых людей. В скором времени, он не выдержал их нападок, и однажды одним махом всех их побивахом. И его посадили в одиночку в ожидание смертной казни. И что вы думаете?
Конец. Вот и я о том же.


Трагедия "Не вставший на колени"
Жил-был заяц. Но у него были очень маленькие уши, его кожа была покрыта чешуей, вместо рук у него были крылья, абсолютно, причем без перьев, он жил в дупле очень гнилого и старого дуба, у него был длинный хобот и ел он крыс, а по ночам орал на весь лес матом.
- Как же так, он же заяц! - в недоумении спросите вы, едва сдерживаясь от внезапно наступившего приступа смеха.
- А вот… - скажу я вам просто и ясно. И мы поймем друг друга без лишних слов.
Конец.

Комедия "Не вставший на колени-II"
Жил-был удав.
- Не, я не понял(а), на какие колени не должен вставать удав? Где у него колени? - такова будет твоя, читатель, реакция, правда?
- А хули ты орешь на меня?! - отвечу я так на твою реплику.
Бля, расстроился я, не буду дальше писать.
Конец.

Такое вот пятничное чтиво.

 

Даниил Хармс стаил