Φιλολογία καί/et lingvistica (про язык русский и прочие басурманские)

Нашел я тут недавно свою древнюю-древнюю флэшку с черновыми записями и набросками к своей выпускной квалификационной работе. Если попростому -- к диплому. Немного подшаманив сию писанину решился наконец поделиться ей с честным народом: авось, кому-нибудь это будет интересно, авось, кому-нибудь да пригодится.

 

Название всего нижеследующего безобразия: "ДОСЛАВЯНСКАЯ ТОПОНИМИЯ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ"

Введение

Топонимика (от др.-греч. τόπος – место и ὄνομα – имя, название), как раздел ономастики занимается изучением географических названий (то есть топонимов), их значением, структурой, происхождением и ареалом распространения. Ономастика (от др.-греч. ὀνομαστική – искусство давать имена) в свою очередь является разделом лингвистики (от лат. lingua – язык), т.е. разделом языкознания, и занимается изучением всех существующих имен собственных. Помимо топонимов в область изучения ономастики входят такие «онимы» как: антропонимы (имена людей), зоонимы (клички и имена животных), астронимы (названия небесных тел), этнонимы (названия племен и народов), фитонимы (названия растений) и др.

Изучение топонимов состоит в тесной связи с целым рядом смежных дисциплин, таких как география, история, этнография, языкознание. Географические названия являются важнейшим источником при исследовании истории языка (исторической лексикологии, диалектологии, этимологии и проч.), так как некоторые топонимы (в частности гидронимы) сохраняют свои архаические черты, и зачастую восходят к языкам народов, проживавших на данной территории в глубокой древности.

Интерес к происхождению топонимов появился у людей достаточно давно. Уже в древнеегипетских папирусах имелись первые попытки их описания и классификации. Сведения о географических названиях содержатся и в трудах античных ученых, как "История" Г е р о д о т а, "География" С т р а б о н а, "Естественная история" П л и н и я С т а р ш е г о. В середине I века н.э. римский географ П о м п о н и й М е л а в своем труде «De situ Orbis» (О положении Земли), также известном как «De Chorographia» (Описательная география), используя языковую принадлежность определенных топонимов сделал попытку разграничения римских провинций на Пиренейском полуострове, населенных лузитанами и кельтскими племенами.

В средневековой Европе, ввиду отсутствия научного подхода, а также по некоторым другим причина (в том числе и религиозным) изучение имен и названий не получило дальнейшего развития, сохраняя черты «народной этимологии», с присущей ей мифологизацией и сакрализацией. Ярким примером этого является возведение Киевских топонимов к именам легендарных Кия, Щека, Хорева и Лыбеди.

Однако в трудах ученых Византии и арабского мира в то время уже прослеживается научная составляющая в исследовании географии, истории и языков. Следует упомянуть крупнейшего армянского историка М о в с е с а Х о р е н а ц и (VII в), среднеазиатского ученого-энциклопедиста А л ь - Б и р у н и (X-XIв.), тюркского филолога и лексикографа М а х м у д а а л ь - К а ш г а р и (XI в.)

Первые попытки дать научную, аналитическую трактовку топонимов в отечественной науке содержатся в трудах В. Т. Т а т и щ е в а, М. В. Л о м о н о с о в а, А. П. С у м а р о к о в а. По словам Татищева «... собственно география представляет описание коея-либо области или предела, в чем первое – имя, какого языка и что значит...»

В XIX в. топонимику начинают широко привлекать для географических исследований. В своей работе «Опыт исторической географии русского мира» (1837), построенной на топографическом и топонимическом материале, Н. И. Н а д е ж д и н ставит вопрос о необходимости применения метода картографии в историко-географических исследованиях. Ему же принадлежит следующее выражение: «Топонимика – это язык Земли». Топонимические вопросы рассматривали в своих трудах академики А. Х. В о с т о к о в, М. А. К а с т р е н, Я. К. Г р о т.

Особое развитие топонимика получает в XX веке. В значительной мере теория и практика изучения топонимов была разработана отечественными лингвистами. Важным этапом в процессе становления и развития топонимического направления географических исследований явились труды крупного ученого-географа В. П. С е м е н о в а - Т я н - Ш а н с к о г о. Уже во второй половине века В. А. Н и к о н о в ы м был сформулирован ряд основных топонимических законов, и разработана типология и классификация географических названий. А. В. С у п е р а н с к о й была разработана теория имени собственного. Теоретические основы топонимических исследований рассмотрены в трудах О. Н. Т р у б а ч е в а, В. Н. Т о п о р о в а, Н. И. Т о л с т о г о, А. И. П о п о в а, Ю. А. К а р п е н к о и др.

Основы геотопонимики были заложены Э. М. М у р з а е в ы м. Им был создан принципиально новый метод изучения народных топонимов, отличающийся реальным, полевым характером сбора и анализа материалов для исследований. Результатом многолетней работы этого ученого стал фундаментальный «Словарь народных географических терминов». Работы Е. М. П о с п е- л о в а посвящены математическим и картографическим методам в топонимике, народной терминологии и применению топонимики в процессе преподавания географии.

Топонимика также развивалась и за рубежом. В XX столетии во многих странах сложились свои топонимические школы. Значительный вклад в развитие этой науки внесли: А. Д о з а, А. Ш е р п и л е - во Франции; Г. К р а э, М. Ф а с м е р - в Германии; Э. Э к у о л л, А. С м и т, А. Р у м, С. М э т т ь ю з - в Великобритании; А. П р о ф о у з, В. Ш м и л а у э р - в Чехии; В. Т а щ и ц к и й, Й. С т а ш е в с к и й, С. Р о с п о н д, К. Р ы м у т - в Польше; В. Г е о р г и е в - в Болгарии; Л. - К и ш в Венгрии; И. И о р д а н, Г. Д р а г у - в Румынии; М. О л ь с о н - в Швеции; Дж. Р. С т ю а р т, Н. Х о л м е р - в США; Д ж. А р м с т р о н г - в Канаде, А. К а р д о з у - в Бразилии и многие другие ученые.


(C)(R) 2009

 

Немного терпения. Пока же хочу рассказать об одном из тех ученых, кто был выше перечислен.

М а к с Ф а с м е р (нем. Мах Julius Friedrich Vasmer, русифицированная форма — Максимилиан Романович Фасмер), русский и немецкий языковед, лексикограф, славист и балканист. Иностранный член-корреспондент АН СССР (с 1928 года). Родился в купеческой семье русских немцев в Санкт-Петербурге 28 февраля 1886. После окончания в 1903 году классической гимназии Карла Мая изучал сравнительное языкознание и славянскую филологию в Петербургском университете. Учителями Фасмера были И. А. Б о д у э н д е К у р т е н э, А. А. Ш а х м а т о в, Г. А. И л ь и н с к и й. После год прожил в Греции изучая диалекты греческого и албанский язык. В 1909 вышла его первая работа «Греко-славянские этюды», где исследовалось влияние греческого языка на славянские, принесшая Фасмеру звание кандидата славянской филологии и магистра в области индоевропейского языкознания. С 1907 по 1909 работал учителем гимназии в Петербурге, а в 1908–1910 продолжил учебу в университетах Кракова, Вены, Граца и Афин.

В 1910 Макс Фасмер третью часть «Этюдов» защитил как магистерскую диссертацию, за неё он получил премию имени М. И. Михельсона от Императорской Санкт-Петербургской Академии наук. Сдал экзамены на право чтения лекций и получил должность приват-доцента в Санкт-Петербургском университете. В 2012 — в должности профессора славянской филологии, индоевропейского и сравнительного языкознания преподавал на Высших женских Бестужевских курсах.
В 1914 опубликовал работу «Исследования в области древнегреческой фонетики», которую защищитил в 1915 в качестве диссертации. В 1915–1917 занимал должность профессора по индогерманскому языкознанию и славянской филологии в Саратове.

После Октябрьской революции Фасмер, находясь в Финляндии, принял решение не возвращаться в Саратов и переехал в Юрьев (ныне Тарту, Эстония), где
с 1918 по 1921 год преподавал в Тартуском университете в должности ординарного профессора. Участвовал в возвращении (на основании мирного договора между Эстонией и РСФСР от 2 февраля 1920 года) в Тарту из Воронежа университетской библиотеки, куда она была эвакуирована во время Первой мировой войны. Одновременно переправил из России свою личную библиотеку, которую впоследствии предоставил в пользование германским славистам и использовал в своих работах.

В 1921 году Фасмер получил приглашение из Лейпцига. Здесь в 1921—1925 гг. занимает должность ординарного профессора историко-филологического отделения философского факультета Лейпцигского университета, работает на кафедре славянской филологии. Также с 1921 года он является содиректором Индогерманского института, института Юго-Восточной Европы и Ислама и Государственного научно-исследовательского института индогерманистики.
С 1923 — ординарный член филолого-исторического класса Саксонской академии наук.
В 1924 основал журнал «Zeitschrift für slavische Philologie» («Журнал славянской филологии»), который вскоре стал одним из ведущих зарубежных изданий по славистике и выходит поныне. В журнале публиковались статьи и самого Фасмера по русской этимологии.

В 1925 году Фасмер переезжает в Берлин. Вплоть до 1945 года в Берлинском Университете Фридриха-Вильгельма ученый занимает должность ординарного профессора Славянского института. В 1925—1933 гг. издаёт 12 томов «Очерков славянской филологии и истории культуры» («Grundrisse der slavischen Philologie und Kulturgeschichte», Berlin, Leipzig, 1925—1933). Всего предполагалось выпустить 90 томов. В 1932—1936 — выходят в четыре тома «Очерков исторической этнологии Восточной Европы» (Beiträge zur historischen Volkerkunde Osteuropas, Berlin, 1932—36), где, в частности, рассказывалось о расселении в российской средней полосе финских племён. В 1926 — участие в научной конференции в Минске. 14 января 1928 — избрание иностранным членом-корреспондентом по разряду лингвистики (славянская филология) Отделения гуманитарных наук Академии наук СССР. 1930—1931 — лекции в Лунде, Уппсале, Стокгольме. В 1938—1939 Фасмер в качестве приглашённого профессора читал лекции в Колумбийском университете в Нью-Йорке, где начал систематически работать над составлением словарных статей для этимологического словаря русского языка. В 1937—1941 — выступал с лекциями в Софии, Будапеште, Бухаресте и Хельсинки.

Свою деятельность Фасмер не прерывал и в годы Второй мировой войны, несмотря на многочисленные трудности. Кроме подготовки словарных статей Фасмер в это время продолжал писать работы по славистике и преподавать на кафедре (занятия велись до февраля 1945 года). К числу его работ этого времени относятся «Славяне в Греции» («Die Slaven in Griechenland», 1941), «Старые взаимоотношения населения России» («Die alten Bevölkerungsverhältnisse Russlands», 1941), «Греческие заимствования в сербохорватском языке» («Griechische Lehnwörter im Serbokroatischen», 1944) и др.

В январе 1944 года в дом Фасмера попала фугасная бомба. Сам учёный в это время находился в бомбоубежище, однако его библиотека и рукописи, включая картотеку для этимологического словаря, были уничтожены. Фасмер стал составлять картотеку заново, пользуясь библиотекой Славянского института.
В 1946 году Славянский институт, оказавшийся на территории Восточного Берлина, возобновил свою деятельность. Фасмер читал там лекции в зимний семестр 1946—1947 года.

Из-за растущего политического конфликта, а также с целью лечения болезни глаз Фасмер в 1947 году принял приглашение из Швеции, где до 1949 занимал должность профессора Стокгольмского Университета.

С 1949 по 1956 года — ординарный профессор, заведовал кафедрой славистики Свободного университета в Западном Берлине.

Одна из основных тем публикаций Фасмера – влияние греческого на славянские языки. Другие важные темы – отношения славянских народов со своими соседями, следы пребывания викингов на территориях, заселенных западными славянами и русскими, прародина славян, взаимоотношения славянских и германских народов. Отдельные работы посвящены литературной тематике. Фасмеру принадлежат две основополагающие работы по истории филологии: «Переписка Б.Копитара с Якобом Гриммом» («B.Kopitars Briefwechsel mit Jakob Grimm». Берлин. 1937) и «К истории немецко-славянских духовных отношений» («Bausteine zur Geschichte der deutsch-slawischen geistigen Beziehungen». Берлин. 1939).

Главная и наиболее известная работа Фасмера – «Этимологический словарь русского языка» («Russisches etymologisches Wörterbuch»). До июня 1949 года Фасмер занимался сбором материала и восстановлением утерянных данных по памяти, а с 1949 года он начал обрабатывать рукопись словаря.
Словарь издавался в хайдельбергском университетском издательстве Карла Винтера. Первый выпуск словаря вышел в 1950 году. Издание продолжалось до 1958 года отдельными выпусками, которые составили три тома. Работа над переводом словаря на русский язык началась в 1959 году. Перевод был издан в 1964—1973 годах в Москве филологом-славистом О. Н. Т р у б а ч ё в ы м тиражом 10 000 экземпляров. Словарь вышел с исправлениями и дополнениями, в результате чего вырос больше чем на одну треть и составил уже четыре тома. После этого он несколько раз переиздавался.

В 1956 и 1958 годах М. Фасмер дважды посетил Москву. Первый раз для участвуя в работе Международного комитета славистов.
Второй - в качестве участника IV Съезда славистов. На этом съезде обсуждался и его этимологический словарь.
В 1961 ученому было присуждено звание почётного доктора (лат. Doctor honoris causa) философского факультета в Бонне.

30 ноября 1962 года Макс Фасмер скончался. Похоронен в Западном Берлине. В 1987 году решением Сената его захоронение получило статус почётной могилы
(нем. Ehrengrab).

Фасмер был действительным членом Саксонской и Прусской академий, академий наук Стокгольма и Копенгагена, Академии наук и литературы в Майнце, членом-корреспондентом АН СССР, а также академий наук в Будапеште, Осло, Вене и Софии.

(По материалам Википедии)

 

Немного об Андрее Зализняке:

Ну и собственно несколько лекций:

Андрей Зализняк. "Берестяные грамоты"


Андрей Зализняк. О ложной лингвистике и квазиистории


Академик А.А. Зализняк - О Велесовой книге

 

Читал. Очень повеселился.

 

Росевельт Чурчель - отлично, например
Чурчель - он и есть чюрчель.
Чюрчелю - чюрчелево!

 

Какой некомпетентный этот Максим -- путает транскрипцию и транслитерацию. Транслитерация -- передача знаков одной письменности знаками другой письменности, а транскрипция -- передача на письме тем или иным набором письменных знаков элементов звучащей речи.

Под словом "транскрипция" автор подразумевает скорее всего практическую транскрипцию.

 

Кстати, о транскрипции. Вот несколько примеров фонетической записи слов:

защищающихся [зъш̅ 'иш̅ 'ájуш̅ 'их'с'ь]
Гудзон [гудзо́н]
Хадсон [ха́тсън]
празднование [пра́знъвън’иj’ъ]
форум дегенератских генераторов [фо́рум|д’ьг’ьн’ьра́цк’их|г’ьн’ера́търъф]

 

Сознательно или нет, он употребляет неправильный термин.

 

Продолжаю дальше.

1.1

Топонимика – это, как было сказано выше, научный раздел ономастики, изучающий географические названия, т.е. это научная дисциплина занимающаяся исследованием значений, происхождения, структуры, ареала распространения, развития и изменения топонимов. Совокупность топонимов на какой-либо территории составляет её топонимию.

Ономастика – раздел лингвистики, интерес для которого представляют все имена собственные в целом; их возникновение и преобразование в результате продолжительного функционирования как в каком-либо отдельно взятом языке или группе языков, так и в языке-источнике, языке-посреднике и языке-заимствователе.

Имя собственное(лат.nоmеn proprium, греч. ὄνομα κύριον) – слово или словосочетание, называющее конкретный, определённый предмет или явление и выделяющее его из ряда ему подобных.

Топонимия – это совокупность топонимов, объединяемых в группы по каким-либо признакам, например, по территориальному (топонимы европейской части России, Среднеазиатские топонимы, топонимы города Твери); языковому (тюркские, иранские, финно-угорские топонимы); хронологическому (дославянские топонимы, топонимы раннего средневековья, топонимы времен балто-славянской языковой общности).

В «Словаре русской ономастики» Н. В. П о с п е л о в о й топоним определяется как «Собственное имя природного объекта на Земле, а также объекта, созданного человеком на Земле, который чётко зафиксирован в данном регионе (город, деревня, обработанный участок земли, территория как часть государства, коммуникация и т.п.), в т.ч.: гидроним, ойконим, ороним, спелеоним, хороним, урбаноним, дромоним»

Структура "онимов" русского языка





(С)(R) 2009,2014

 

Становление языка — дело тонкое. Чтобы дознаться правды, а не принимать на веру голословную «народную этимологию» (считающую, например, что славянское «радость» произошло от древнеегипеского бога Ра) нужно уметь погружаться в исторический контекст. Экскурс в прошлое нашего великого и могучего сделал член-корреспондент РАН, доктор филологических наук Александр Евгеньевич Аникин (Институт филологии СО РАН)

Живые и мёртвые славянские языки восходят к общему предку — праславянскому. Он не имел письменности, не засвидетельствован, но реконструирован учёными. Предполагается, что время его существования — примерно полторы-две тысячи лет назад. Также до сих пор остаётся дискуссионным вопрос, где жили люди, которые на нём разговаривали (сегодня к поиску ответа привлекаются в том числе и данные генетики). В научном сообществе преобладает точка зрения, согласно которой наши предки располагались на территории между верховьем Вислы и Средним Днепром.

«Здесь возникают вопросы к тем «учёным», которые уверяют, что русский язык использовался 10-70 тысяч лет назад и даже раньше. Каким образом он может быть древнее своего предка, а тем более индоевропейского языка, который появился примерно 5 тыс. лет назад?» — спрашивает Александр Евгеньевич.


Есть люди, которые на полном серьёзе доказывают, что русский произошёл от арабского, другие считают все восточные и западные языки наследниками нашего. Ни одна из этих точек зрения не признаётся наукой. Как правило, сходства объясняются либо общим предком, либо заимствованием, либо банальным созвучием.

Восстанавливать этот загадочный праславянский учёные пытаются, сравнивая славянские языки друг с другом, с остальными индоевропейскими, а также привлекая различные «подсказки», содержащиеся внутри современных слов. Например, дореволюционная русская орфография долгое время сохраняла твёрдый и мягкий знаки, бывшими тогда буквами «еръ» и «ерь» и обозначавшими редуцированные (теряющие свое звучание без ударения) гласные. Например, «сънъ» — в сильной позиции — «сон», в слабой — «сны». Интересный факт: падение редуцированных, при котором эти звуки исчезали, оставляя за собой гласные полного образования или ничего (в разных славянских языках оно отразилось по-разному), происходило в X-XI и затем в XIII вв. К XVIII-XIX вв. символы, их обозначающие, писались просто по традиции, создавая немало трудностей для несчастных гимназистов, которым приходилось заучивать их наизусть («разъиграть», но «розыгрышъ»). Если бы не реформа орфографии 1918 года, возможно, мы бы так и делали до сих пор.

Однако нужно сказать, что «еръ» и «ерь» — просто находка для филологов — они являются своеобразными «артефактами», по которым можно восстанавливать древние состояния языка. Например, русская форма «чёрный» восходит к праславянскому «*cь̆rnъ», это же значение имеет древнепрусское «kirsnan». Другой подсказкой, намекающей на историю слова, может быть сочетание оро/оло. Так, сравнив литовское «galva», русское «голова», чешское «hlava», болгарское «глава» и ряд преображений этого слова в других языках, учёные пришли к выводу, что праславянской формой была «*golva» (звёздочка здесь и в предыдущем случае как раз указывает, что она не взята из реального текста, а реконструирована).

С V-VI веков нашей эры праславянский язык начинает активно распадаться. Значительная часть его носителей отправляется на Юг, на Балканский полуостров, к Дунаю и расселяется вплоть до Греции. В это же время появляются первые достоверные сведения о наших предках в исторической литературе Византии.

Название «Русь» и «русский» появилось около тысячи лет назад тоже у византийских авторов.

Другая часть славян расселяется ближе к северу. Около V-VI веков там, где сейчас Псковские и Новгородские земли, появились северные кривичи. Позже они подошли к Белому морю, стали осваивать территории возле Северной Двины, Холмогоры (откуда потом в XVI-XVII веке начинался морской путь в Сибирь). На территории Восточной Европы в это время жили фино-угорские и балтийские племена. В дальнейшем почти все они были ассимилированы славянами.

Балтийское наречие до сих пор является самым близким к нашему, и, как можно увидеть из приведённых выше примеров, оно очень помогает в реконструкции его предка. В частности, некоторые топонимы (Можайск, возможно даже Москва) по происхождению являются древнепрусскими.

Пру́ссы (греч. Βορουσκοί, лат. Borusci) — балтоязычный народ, в IX/X—XVIII веках населявший территорию нынешней Калининградской области России, южной части Клайпедского уезда Литвы и Варминьско-Мазурского воеводства Польши. В XIII веке их завоевал Тевтонский орден, в результате чего они стали ассимилироваться с немцами. В начале XVIII века умерли последние носители этого языка. Интересный факт: в 1945-1948 годах, сразу после присоединения части бывшей Пруссии к СССР, все местные названия были заменены на советско-русские: Кёнигсберг стал Калининградом, Тильзит — Советском и так далее.

Несмотря на территориальную разобщённость, до начала второго тысячелетия языки Киева, Владимира и других славянских городов различались мало. Зато особняком стоял древне-новгородско-псковский диалект — его носители жили довольно изолированно от остальной Руси. Например, в самой старой из найденных берестяных грамот (которая датируется 30-40-ми гг. XI века, раньше даже, чем Остромирово Евангелие) сохранилась оборванная фраза «а замъке келы, а двери келы». Филологи долго ломали голову над тем, что обозначает это загадочное «келы», пока не поняли, что в древненовгородском отсутствовала вторая палатализация, при которой буква «к» в словах, подобных этому, переходила в «ц» (и «келы», следовательно, оказалось «целы»). Учёные проверили все остальные берестяные грамоты и их догадка подтвердилась. Этот обособленный диалект оказал влияние и на современное состояние языка: например, то, что мы сейчас говорим «в руке», «в ноге», а не «в руце», «в нозе» (как полагается по правилам древнерусского) — именно его заслуга.

Важнейшим фактором, радикально повлиявшим на историю русского литературного языка, является произошедшее в конце X-го века крещение Руси. Как известно, наши предки переняли христианство греко-византийского толка. Первое, что необходим было сделать, для того, чтобы распространить его и обеспечить все полагающиеся церемонии богослужения — перевести церковную литературу, прежде всего — Библию, чем занялись греческие монахи Кирилл и Мефодий, которые были родом из византийского города Солуни (Салоники). После смерти братьев эта литературная деятельность продолжилась в Болгарии, Сербии, России. Именно язык этих переводов впоследствии получил название старославянского (церковнославянского). Чем же он отличался от обычного в ту пору разговорного?

В нём появилось много грецизмов. «Ангел», «ад», «аминь», «алфавит» и прочее за неимением аналогов в русском напрямую переносилось из греческого. Другие понятия заимствовались, переведённые по частям: «Богородица», «воздух» (покров для святых даров) — они получили название «кальки». Также к нам пришло много слов в южно-славянском облике. Например, наряду с древнерусским «волога», которое обозначало жидкость и жирную пищу («воложа» – каша с маслом), появилось старославянское «влага».

По сравнению с разговорными, «церковные» слова воспринимались как более возвышенные, что сильно расширило стилистическое разнообразие нашего языка. Так «осуждать» употребляется, когда речь о вещах моральных или духовных, а его древнерусский аналог «засуживать» имеет уже более приземлённое юридическое значение. Вспомним знаменитые пушкинские строки «Восстань, пророк, и виждь, и внемли» — здесь всё старославянизмы, замени их на обычные слова, получится что-то обыденное, совсем лишённое пафоса: «Встать, посмотри, послушай».

В древнерусском был глагол в повелительном наклонении «вижь» (старославянский аналог — виждь). Оно ушло из употребления, но от него в разговорном языке долгое время сохранялась частичка «вишь» Пример: «Вишь, какой!»

Высокий стиль церковнославянизмов стал использоваться, в том числе и для выражения иронии. Например, смешные и непонятные на первый взгляд слова — «куролесить» и «катавасия» являются изменившими свое значение грецизмами. Первое — «Κύριε ἐλέησον» — молитвенное призвание «Господи, помилуй». Второе — καταβασίov — особый вид церковного гимна, исполняемого двумя хорами (при их смешении часто возникала неразбериха).

Нужно сказать, что в письменной «литературной» речи долгое время предпочтение отдавалось церковнославянизмам. «Одна из важнейших тенденций русского стихосложения состояла в том, чтобы научиться достигать поэтического эффекта с помощью обыденных слов, таких, какими люди зовут друг друга чай пить», — рассказывает Александр Аникин. Удалось это далеко не сразу.

Примечание корреспондента: Историческая, сейчас уже многим неизвестная, заслуга главного классика нашего Александра Сергеевича: ему первому удалось сделать это легко и безупречно. Поэтому во многих учебниках долгое время господствовало определение современного русского языка с формулировкой, которая, на первый взгляд, кажется довольно странной: «от Пушкина до наших дней». Но теперь-то вы знаете, в чём дело.

http://www.sbras.info/articles/simply/o-chem-molchat-slova

 

По поводу пять сто, шесть сто и т.д. Русское сто восходит к др.-рус. и церковно-славянскому съто, которое в свою очередь восходит к общеславянскому sъto. Общеславянское sъto (ср. др.-инд. शतम् (śatám), авест. satəm др.-греч. ἑκατόν, лат. centum, англ. hundred, ирл. cét, тохар. B kante, лит. šim̃tas), в свою очередь, произошло от праиндоевропейского *ḱm̥tom, что этимологизируется как сокращённый вариант *dḱm̥t dḱm̥tóm «десять десятков» или «десятый десяток».
"ъ" (так же как и "ь") обозначал редуцированный сверхкраткий звук, который уже в древнерусском и церковно-славянском языках в слабых позициях (не под ударением) не произносился, но обозначался на письме, т.к. в сильных позициях (под ударением) давал звук [о] ("ь" в сильной позиции давал звук ['э])
Две́съти, три́съта, четы́ресъта, пятьсо́т, шестьсо́т, семьсо́т, восемьсо́т, девятьсо́т (но пятьюсъта́ми, шестьюсъта́ми и т.д.).

 

Славий чего твердо говорить нужно, какой родительный падеж, не совсем понял?

 

В древне-русском языке числительных как части речи не существовало (в отдельную часть речи они выделились лишь в 18-19 вв.) Количественные непроизводные числительные 1, 2, 3, 4 были краткими прилагательными и, относясь к существительному, согласовались с ним в роде, числе, падеже:
одинъ, одьна, одьно,
дъва, дъвѣ, дъвома,
трие (м. рода), три (ж., ср. рода),
четыре (м. рода), четыри (ср. и ж. рода).
Количественные непроизводные числительные 5, 6, 7, 8, 9 осознавались как существительные и соответственно требовали постановки при них зависимого
слова в родительном падеже:
пять чего?, шесть чего?, семь чего? и т.п.

И тут, Славий, ты прав: пять (чего?) сот, шесть (чего?) сот и т.д., т.е. пять (чего?) сотен, шесть (чего?) сотен. Но две сте, три ста, четыре ста, т.е. одинарная сотня, двойная сотня, тройная сотня, четверная сотня.

Также и в "десятках": два д(е)цать, три д(е)цать - двойная десятка, тройная десятка. И далее: пять (чего?) десят, шесть (чего?) десят, т.е. пять (чего?) десятков, шесть (чего?) десятков...

 

Сорок, скорее всего, имеет какой-то сакральный смысл, и может быть этим словом было и заменено нормальное с "десятком", которое возможно было табуировано. К примеру Великий пост называется четыредесятницею.

Из общего списка также и девяносто выпадает.

 

42