Дорогиэ друзиа! Вашэму гниманию предоставляеццо оччот о том, как В.В.Асмадэус прапустил ачиридной хэве-мииталический празднек своей жизни, а именно – пофторно бойкотировал выступлениэ рок-группы Арие в г-г.Кемираго. Зададимсо вопросом: пачиму он так паступаэт? Чьто памишало ему притти? Жаднасть? Снобизьм? Врожденноэ домоседство? 8 марта? Чьто?! Ответте, маестро! ВСТУПЛЕНИЭ Итак, 8 марта (день Клары Цеткен и Розы Люксимбург) 19.00 Кемиравский Цырк. В кругляшэ арены зобегали лучеки, знакомыэ с глубокаго децтва и я поймал сибя на мысле, чьто сичяс вот-вот, к всеобщему восторгу детворы должны появиццо висёлые клованы. Но вместо них на сцэну довольно резво выбижали престарелые мужчины – перечнеки и давай играть на боробанах и электрических гетарах. И чьто жэ? Восторгу было не меньшэ, еслиб все-токи на орене появились В.Полунен и О.Попог, ибо почьти вся детвора была в майках Арие. Цырк, хуле. Ваш пакорный слуга и председатиль Кемеровского фелеала фен-клуба ГИА Бестия/Бестиару (назовем его Андрэй) предпочьли рубиццо в пергых рядах, непасредственно около краснаго бордюра, по каторому абычьно бегают абизианки в шортах, хотя белеты были взяты на 11-й рят. Вместо смешных абизианок по бардюру бегал не менеэ смишной мушчина с мекропхоном и в ети моменты множэство глупых детских рук устремлялись в едином порыве прикоснуться к потному телу исполнителя пестен, а злые блюстители парядка их жэстоко атталкевале. ДЯДЯ САША Голога председателя фен-клуба Бестия, да и моя голога тожэ, радовалась звуку двойной бочьки, коей не было год назад в пхилормонии (новерноэ, ее тогда спиздили цегане) и весьма достойными, а порой и просто восхитительными соляками толи Дубинена, толи Холстинена, как вдрук я почюствовал, чьто мою правую ногу толкает вправо какой-то злобный карлек. Я посмотрел в низь и увидел отнюдь не карлека, но усатого крупного мужчину, у которого не было ног по калено, кречявшего: «Атайди! Атайди-и-и!!!» Моя голога мысленно улыбнулась и продолжила радостно взлетать то вверьх, то внизь в ритм гитары, тут жэ забыф просьбу инвалида, волею судеб оказавшегося на канцерте. Но не доиграла пестенка децтва многих дегенератов «Гирой аспхальто»(чо уж там), как безногий мущщино вновь возник, но типерь он был чють нижэ меня (оказываеццо, он СИДЕЛ(!!!)на первом реду, симулянт хуеф, а мой таз загораживал ему, видите-ли, абзор) и давай опять толкаццо! Его очьки злобно свиркали, а рот изрыгал какие-то слова. Слова зла. -Отойди! Я серьезно! -Чо? -Отойди-и-и-и! Я серьезно-а-а-а! -Тебя как зовут, отец? -А? -Завут тебя как?! -Александа-а-а-р!!! -Шура, иди нахуй! -А? -Иди нахуй, Шура-а-а-а!!! И я показываю ему пальцем (дурной тон, конешна) примерно на 11-ряд, ибо благодетелен и не хочю ставить под угрозу срыва свое культпросвет-мероприятие (как ето было на другом канцерте) и вполне дружэлюбно: -Шура, если ты хочешь пасматреть пестни сидя, иди туда сядь и не порти себе празднек - там твое место! -Э-э-э… -Пилите, Шура, пилите! Дядя Саша видит сквозь свои сильные очьки, чьто я мало пахож на тинейджира, каторого вот так вот можно до смерти затолкать в ногу и чьто у меня нет дажэ майки Арие. Я по-дружески хлопаю ему по плечю в область лопатки, тем самым провожая нового знакомого. Играет музыка. ПО СУТИ Музыка! О, эта музыка! Еслиб мне было лет 14-15-16-17-18-19-20 я бы, наверное, обоссалсо от счястья и лежал в луже, затоптанный юными любителями рока, а из глаз моих текли бы слезы. Слезы счястья. Но, слава Есусу, мне ужэ за. Звук, ваапще-то, был на порядок хужэ, чем год назад, ибо Цырк не Пхилормонея. Но все-равно очень достойный. Слышно было каждый инструмент. Но, не то. Неравномерный был згук. На правое ухо я оглох несколько большэ чем на легое (не слышу шёпотом цыпхры 36 и 54) Не было и дыму. Но было шоу! Кажэццо, смена состава пошла етому коллективу эпохи застоя только на пользу. Смешной певец, ебалом похожий на птицу, гораздо активнее ведет себя на сцене, чем вялая алкоголичька – Кипелог. Да и поет не хужэ. Особинно в капюшоне. Боробансчек выкупил у циган вторую бочьку – а ето дорогого стоит! Гораздо интереснее был подан и сам мотериал. Имели место быть и псевдоэкспромты очень оживляющие действо: то геторист-обезьянка по боробанам постучит, то боробансчек на гетаре поиграэт, а когда пора стучять по боробанам, то его какбы не пускает к установке толи Дубинен, толи Холстинен и тогда глупый боробансчек суетлиго оббегает установку с др.стороны, а Дубинен и Холстинен одновременно прыгают через невидимую глазом скокалку и глупо смеюццо, какбы дразня боробансчека. Очень смишно. В.Полунен и О.Попог мощно отсосали у Дубинена-Холстинена. Мы с председателем и подоспевшим моим младшим братом просто дохли со смеху, ловя на себе полные осуждения недоуменные взгляды юных пханаток. Но были и достойные пхокусы – напр. солы на всех (!) инструментах в пестенке со смешным назганиэм «Кусочек льда», кажэццо так называлась ета пьеса. Кстати, еще момент- ладно я знал пестенки с ногого альбома (благодаря моему мл.брату), а вот председатель нашего фен-клуба ваабще ни каких не знал, поэтому иногда слушал музыку зокрыв глоза, чьто вызывало у меня приступы звонкого диссонирующего смеха. А когда он начял вдруг не открывая глаз подпевать в «Крещенье агнем» слово «О-о-О-о-о, О-о-О-о-о ………» меня просто порвало! Кстати в етой пестне очень здорово звучял не известный мне инструмент по своему фолковому згучянию похожий на дрегнерусскоэ банджё. Шекарно звучял, хуле гогорить… Отыграф основную чясть выступлэния, музыканты как-бы удалились. Люди как олухи принялись кречять «А-ри-я! А-ри-я!», тогда председатель меня опять преятно удевил и начял скандировать «Бес-ти-я! Бес-ти-я!». Худощявый и высокий молодой человек с бародкой по имени Игорь (впоследствии оказавщийся идиотом) по недомыслию пачимуто начял орать «Ма-пхи-я! Ма-пхи-я!» Пездец! Это празднек! Ну а потом, они, канешно, вышли и сыграле ищо 2 пестни. «Волю и разум» не спели. Спели «Жанно» - вот тут председатель Андрей оторвалсо – оказалос, чьто он знает дажэ техт! Со времен перерстройки. МАЙКА Кусок материи, обильно пропитанный пОтом толи Дубинена, толи Холстинена (босиста, короче) летел прямо в промежность, образованную мной и идиотом-Игорем. Я уж было, подумал увернуццо, но алчная до выделений рок-кумиров рука схватила майку. Это была рука Игоря. А его сиплый, сорванный голос полушепотом полусвистом шипел: «Моя! Моя! Никому не отдам! А! А! А! Ура! Я счястлиг! » Причом, чьто характерно – никто и не стремилсо отнять у него это тряпошное потное счястье. А на мой гопрос будет ли он стирать ету майку он скозал: «Не знаю! Не знаю! Я знаю, чьто я счастли-и-и-и-и-г! Ш-ш-ш-ш-ш!!!!» ЭПИЛОГ Вот такое незабываемоэ шоу, подаренное простым жытелям Кемерова столичьными цыркачями мог наблюдать скучьный маестро, еслибы паслушал согета сгоего старого друга Амду, каторый как известно гогна не пожэлаэт. Искренне ваш. Амдусцыас.
